АЛЕКСЕЙ БОРИСОВИЧ РАЗЛАЦКИЙ 

Классовая борьба пролетариата против господства буржуазии была объектом пристального внимания лучших умов человечества. Их работа не пропала даром. Она приблизила победу пролетарской революции.

Буржуа и пролетарии... Время, прошедшее от победы Великой Октябрьской революции, позволяет и заставляет взглянуть на отношения двух важнейших классов, двух идеологий с иной стороны - со стороны победившего пролетариата.

Две проблемы встают на передний план.

Во-первых, в капиталистическом обществе буржуазия - кроме того, что грабит пролетариат - исполняет определенные общественные функции. Расправившись с буржуазией, пролетариат принимает весь груз этих функций на себя. Разобраться с этим наследством - отбросить все то, чем обеспечивалось само существование буржуазии, ее специфическая жизнедеятельность, выделить те функции, которые необходимы и обществу без частной собственности, и наладить их исполнение - совершенно не легкая задача.

Во-вторых, пролетариат выходит из пролетарской революции не чистеньким, обновленным и готовым для коммунизма. Нет, он выносит с собой почти все воспитанное в нем капиталистическим обществом буржуазное отношение к жизни, он прочно проникнут заботами о личном материальном благополучии, он еще мыслит категориями товарного рынка и рынка рабочей силы - и не может существовать без этого. Где найти силы для преодоления этого и как им помочь?

Капиталистическое общество на протяжении веков почти стихийно справлялось со своими трудностями. Конечно, капитализм не вечен и не может справляться со всеми трудностями, вырастающими во все более острые проблемы. Нарастающий общий кризис капитализма - а он нарастает неуклонно - заставляет буржуазию выступать все более организованно, что прямо противоречит ее индивидуалистической сути. Эти внутренние противоречия организующейся буржуазии все явственнее проступают в виде бурного роста коррупции и всяческих иных преступлений в самой буржуазной среде. Однако то, что нужно для сохранения капиталистических производственных отношений - т. е. самой основы капиталистического общества - капитализм пока решает.

Естественные интересы буржуазии играют в капиталистическом обществе решающую организационную роль. Они подчиняют и согласовывают интересы всех слоев общества, в том числе и индивидуалистические интересы рабочих - только интересы организованного, революционного пролетариата способны противостоять им. В остальном же буржуазия без страха берет на себя все заботы по организации производства и общества, без страха присваивает себе диктаторские полномочия и осуществляет свою диктатуру.

Движимая стремлением к накоплению капитала, борьбой за максимальную прибыль, буржуазия для достижения своих целей нуждается в том, чтобы общество было связано определенной системой отношений, и добивается этого ценой сознательных усилий, направляющих эти отношения в нужное ей русло, т. е. путем осуществления ряда функций определенным образом корректирует общественные отношения.

Вот важнейшие из этих функций:

- организация производства;

- развитие производства;

- распределение благ;

- регулирование отношений между членами общества;

- регулирование развития общественных организаций и их отношений с обществом.

Буржуазия занимается и другими делами - доказывает свою конкурентоспособность, ведет борьбу в политической сфере - но это классовые заботы самой буржуазии. Что же касается вопросов, перечисленных ранее, то без их решения не обойтись и социалистическому обществу.

Капиталистический способ производства исторически устойчив потому, что буржуазии удалось удовлетворение интересов практически всех слоев общества поставить в зависимость от удовлетворения ее собственных интересов. Не будем приписывать буржуазии сверхвысоких интеллектуальных достоинств - такое состояние общества не сознательно сформировано ею, а сложилось стихийно по воле объективного закона, обобщающего разнонаправленность индивидуальных стратегий буржуа. Но дело в том, что это последний стихийный этап развития человеческого общества, что там, где на замену индивидуальным интересам выступают интересы коллективные, отличные от суммы индивидуальных, они не могут быть организованы иначе как на базе материалистической революционной теории, на базе общественного осознания общественных задач.

Как будет справляться с этими заботами бесклассовое общество, преодолевшее все индивидуалистические тенденции, активно и единодушно проводящее в жизнь свою коллективную волю - это относительно нетрудно представить. Но, выходя победителем из битвы с буржуазией, пролетариат еще не столь организован, еще далек от того, чтобы полностью расстаться с качествами, унаследованными от капиталистического общества. Ему предстоит еще длительная работа по самовоспитанию, по высвобождению собственного сознания от навязанных историей пут буржуазного индивидуализма.

Этот период в жизни пролетариата чрезвычайно сложен и опасен. Неискорененные индивидуалистические тенденции как вне пролетариата, так и в самой пролетарской среде продолжают проявлять активность, продолжают борьбу за приобретение буржуазных (частных) привилегий - и на основе замаскированных форм частной собственности и за счет особого положения в обществе, построения определенных личных зависимостей и т. п. Эти тенденции неминуемо создают, формируют новую буржуазию, как только в структуре общества для нее появляется место.

Опасность усугубляется тем, что пролетарское государство само вынуждено обращаться к индивидуалистическим сторонам сознания членов общества. Капитализм вырабатывает навыки и методы труда, но не прививает потребности в труде. Поэтому для вовлечения членов общества в производственный процесс пролетарскому государству приходится использовать те же буржуазные стимулы, а значит удовлетворять индивидуалистические интересы и, тем самым, сохранять и даже поощрять их развитие.

Осуществляя свою диктатуру, пролетариат не может избежать исполнения ряда функций на буржуазной основе, ибо общество не готово к иному способу их реализации. Но при этом совершенно необходимо сохранение классового пролетарского контроля - в противном случае, если контроль становится прерогативой кого-либо персонально или любой группы лиц, не контролируемой в свою очередь всем классом, осуществление диктатуры становится делом этой группы, приобретает частный, а значит буржуазный характер, т. е. означает утрату диктатуры пролетариата.

Пролетариат не должен обольщаться и юридическим, конституционным закреплением своего права на классовый контроль за важнейшими общественными функциями. Реальное право в своей основе всегда имеет не юридические, а объективные законы, действующие в обществе. Не случайно в демократических буржуазных странах правительства, избираемые обществом, где абсолютное большинство составляют голоса трудящихся, неизменно осуществляют диктатуру буржуазии.

Пролетариат не может рассчитывать на преданность и добросовестность своих лучших представителей, расставленных на ключевые посты: там, где класс справляется с обстоятельствами, отдельным представителям это может оказаться не под силу. И там, где контроль за деятельностью представителей осуществляется их сменяемостью по воле класса, эта сменяемость должна обеспечиваться не правом, а ходом естественных социальных процессов, иначе она окажется фикцией.

Для реализации своих исторических целей - развития до бесклассового коммунистического общества - пролетариат нуждается не только в захвате власти, но и в сохранении собственной диктатуры на всем пути развития. А для этого пролетариату совершенно необходимо знать: во-первых, те узловые точки общественной системы, которые он должен держать под своим классовым контролем; во-вторых, способ осуществления такого контроля, а значит и те объективные законы общественного развития, которые обеспечивают реализацию этого контроля; в-третьих, пролетариат должен овладеть и теми общественными законами, пользуясь которыми он мог бы за счет своей собственной силы восстановить контроль в случае его утраты или ослабления. Сила организованного пролетариата является надежной гарантией во всех его начинаниях - но только если она не теряет ясной направленности, нацеленности на движение к коммунизму.

Пролетариат должен уметь осуществлять свою диктатуру. Это не дается стихийно, наоборот, всякая стихийность ведет к деградации, к буржуазному разложению. Только высочайшая организация стихийных стремлений пролетариата к коллективному решению социальных проблем, знание и непрестанное развитие революционной теории дает пролетариату право на лидирующее положение в обществе.

И освоение социальных возможностей для последовательной реализации своей диктатуры пролетариат должен начать с изучения опыта своего классового врага - буржуазии.

Буржуазия начинается с организации производства. Только взяв на себя соединение труда со средствами производства, буржуазия получает возможность присваивать прибавочный продукт. Разделение труда, развитие новых технологий, влекущее еще большую специализацию - все это обеспечивает ей победу над предшествующим способом производства.

Итак, на первом этапе все решает организующая сила капитала. Капиталистическое накопление, являясь целью капиталиста, одновременно и заставляет капиталиста искать пути повышения производительности труда и способствует решению этой задачи, осуществляя концентрацию производства.

На втором этапе решающей становится конкурентная борьба между самими капиталистами, и это борьба за рынки сбыта. Но в этой борьбе может победить только тот, кто добивается самой высокой производительности труда, кто имеет более совершенное производство, кто предлагает товар по самой низкой цене. На этом этапе в полной мере проявляет себя закон максимальной прибыли как основной экономический закон капитализма. Максимальная прибыль - это капитал, необходимый для своевременной перестройки производства, в свою очередь каждая перестройка приносит сверхприбыль, порождаемую временной монополией на совершенную, более прогрессивную технологию.

Затем наступает третий этап, когда дальнейшее совершенствование технологии требует длительных исследований, больших капиталовложений, связано с перестройкой весьма длительной во времени. Риск для отдельного капиталиста становится непомерно велик: начиная такую глубокую перестройку, он не имеет гарантий, что завтра у его конкурента не родится более совершенная, революционная технология, требующая менее длительной перестройки, меньших вложений. Такую гарантию обеспечивает соединение капиталов - отраслевая монополизация - капитализм приобретает монополистический характер.

А далее, на своем четвертом этапе, капитализм встает в тупик перед эрой грандиозных технологических изменений. Эти грядущие изменения требуют такого общего подхода, который перечеркивает границы между отраслями - но капитализму не суждено увидеть такой перестройки. Капитализм не берется за столь сложные исследования - их невозможно сохранить в тайне, а утрата монополии равносильна бесполезной трате денег. Максимум, на который способен капитализм, это поручить такие исследования государству, межгосударственным организациям - этой высшей форме капиталистического объединения. Но буржуазное государство, будучи в состоянии вести исследования по сложнейшим проблемам, совершенно не намерено вести исследования в области повышения эффективности производства - это не обещает ему ничего, кроме углубления социальных противоречий. В этом, кстати, заключается технологический кризис, технологическая сторона общего кризиса капитализма.

Что можно извлечь из истории капитализма?

Капитализм возникает в обществе, где уже существует высокоразвитое понятие собственности, где собственность уже является важнейшим средством утверждения личности в обществе, и довершает развитие понятия частной собственности в сознании общества, доводит его до предела.

В соответствии с этим, утверждаясь, капитализм преследует одну цель - накопление, наращивание частной собственности. Но частная собственность интересует буржуазию в одной вполне определенной форме - форме капитала, ибо только частная собственность на средства производства обеспечивает возможность присвоения вновь создаваемых стоимостей в виде прибавочного продукта, обеспечивает накопление.

Непрерывная экспансия сопутствует росту капитала, ведет к возрастанию конкуренции, к обострению борьбы как на товарном рынке, так и на рынке рабочей силы. Борьба за монопольное владение высокопроизводительными методами производства ускоряет темпы технического прогресса, а раскрытие, разрушение этих временных монополий в ходе конкурентной борьбы делает результаты технических достижений доступными всему обществу.

Но возможности экспансии ограничены. Для ее дальнейшего развития требуется все большая концентрация капиталов. Капитализм становится монополистическим, и это снижает остроту конкурентной борьбы. В результате достижения технического прогресса уже не могут открываться обществу: их защищает отраслевая монополия. В условиях монополистического капитализма технический прогресс утрачивает решающее значение и для самой буржуазии - она получает возможность поддерживать свои прибыли иными средствами, и буржуазия перестает играть свою прогрессивную роль в общественном развитии.

Нетрудно увидеть, что весь ход развития капиталистического общества диктуется интересами буржуазии. Нетрудно понять, что возможность буржуазии управлять развитием в своих интересах покоится на ее владении средствами производства, на частной собственности.

Но как, какими путями буржуазия реализует свои возможности?

Абстрактные человеческие знания развивались параллельно с развитием созидательных навыков человечества. От случая к случаю они обогащали практику новыми полезными открытиями. Но только буржуазия призвала, организовала, приумножила армию интеллигенции, поставила ее на службу капиталу. Буржуазия заставила интеллигенцию заботиться об организации и совершенствовании производства, вовлекла в прикладные научные исследования. Этот фактор послужил источником многих достижений капитализма, поэтому разобраться в его первопричинах, в его сущности совершенно необходимо.

Первые шаги капитализма прочно связаны с разделением труда. Говорить о том, что, разбив производственный процесс на отдельные операции, новый способ позволил привлечь менее квалифицированную рабочую силу, сократил затраты времени на приобретение необходимых трудовых навыков и тем самым обеспечил себе решающее преимущество - это значит не видеть главного. Главным же было то, что соединение отдельных операций в единый производственный процесс было отделено от трудового процесса; стало возможным разделить эти функции между отдельными категориями работников, выделить звено организаторов производства и противопоставить его непосредственным производителям. В результате уделом одних остался труд, в то время как другие были освобождены от труда, чтобы заняться повышением его производительности.

Сущность состоит именно в этом отделении, хотя исторически оно не было первым разделением подобного рода. Особый характер придал ему достигнутый человечеством к этому времени уровень развития производительных сил.

Кооперация ремесленников, их объединение в цеха стимулировало интенсификацию труда, но не способствовало распространению передовых методов труда даже в границах цеха. Наоборот, каждый член цеха был заинтересован в сохранении своих секретов. Это сдерживало развитие производства; для дальнейшего движения требовались новые стимулы - и они возникли с разделением труда.

Отделение организаторов производства, выделение их в особую категорию работников сопровождалось и укреплялось формированием системы распределения благ, стимулирующей их деятельность, направленную на повышение производительности труда непосредственно в производстве.

Цеховой мастер, сам бывший ранее непосредственным производителем, стал производственным мастером, уже не участвующим в труде, но зато заинтересованным как в том, чтобы все подчиненные ему производители владели наиболее совершенными, наиболее производительными методами труда, так и в том, чтобы их труд, соединяясь в конечной продукции, выражался в наибольшей стоимости.

Мастер при этом так же оставался заинтересованным в сохранении монополии на свои организационные знания, свои производственные секреты, в ограничении их распространения кругом подчиненных ему производителей. Раскрытие монополии грозило ему падением стоимости производимого продукта. Но, во-первых, он вынужден был раскрывать свои знания перед производителями. А во-вторых, - а во-вторых, оказалось, что мастера находятся совершенно в различном положении.

Мастер-хозяин, мастер-капиталист, владеющий средствами производства, откровенно стремился сбыть производимый продукт по максимальной цене - по цене, включающей не только необходимый и прибавочный труд производителей, но и сверхприбыль, порожденную его монопольными организационными и техническими знаниями.

Наемный мастер, мастер, организующий производство, принадлежащее другому владельцу, тоже стремился к максимальному получению благ за свои монопольные знания. Но владелец-то вовсе не был заинтересован в выплате мастеру всей сверхприбыли, порожденной его монопольными знаниями. Наоборот, владелец стремился максимизировать свою долю прибыли и при найме мастера руководствовался именно этим. Соответственно, наемному мастеру определялась доля благ в зависимости от размера сверхприбыли, получаемой владельцем; капиталист стимулировал только заботу мастера об увеличении сверхприбыли, присваиваемой им, капиталистом.

Пути мастера-капиталиста и наемного мастера резко разошлись. Капиталисту уже не надо было самому обладать монопольными знаниями, он покупал эти знания, расплачиваясь частью сверхприбыли, которую они приносили. Присваивая прибавочный труд, присваивая максимальную долю сверхприбыли, капиталист обеспечивал свое существование в мире конкурентной борьбы.

Наемный мастер был вынужден продавать капиталисту свои знания, способности, творческий потенциал - это тоже в условиях конкурентной борьбы, где мерой, критерием служили отнюдь не доходы самого мастера, а все та же прибыль капиталиста.

Капиталист был готов оплачивать любые знания, изобретения, открытия, эффективные приемы заготовки сырья, сбыта продукции, методы организации и технологии производства - любой идеальный товар, лишь бы это приносило сверхприбыль. Все это и способствовало оформлению в обществе особого слоя - интеллигенции, специфической функцией которой стало обновление монопольных организационных знаний капиталиста.

Повышение производительности труда было и остается основным направлением создания сверхприбылей. Было бы ошибкой полагать, что повышение производительности труда увеличивает непосредственно прибыль капиталиста, позволяя ему присваивать большую долю прибавочного продукта. На самом деле такое перераспределение возможно только потому, что производимый продукт реализуется по цене, превышающей количество фактически овеществленного в нем труда, а это и обеспечивается тем, что данный капиталист имеет определенные преимущества в методах труда, т. е. обладает определенной монополией на эти методы. Раскрытие этой монополии повлекло бы снижение стоимости производимого продукта и лишило бы капиталиста его сверхприбыли, имнно сверхприбыли, хотя она и имеет вид прибыли.

Это важно отметить, чтобы понять: труд интеллигенции - идеальный творческий труд - не создает стоимостей и не увеличивает их. Все стоимости создаются только трудом рабочих. Однако именно интеллигенция обеспечивает повышение эффективности производства во вполне определенном смысле - в смысле увеличения производства продукта в натуральном выражении. У буржуазии этот факт вызывает не радость, а беспокойство, так как грозит кризисом перепроизводства. Но буржуазия не вольна отказаться от гонки за максимальной прибылью, за присовокуплением к ней максимальных сверхприбылей - и, следовательно, не может противостоять этому процессу.

Вот так, раздельно стимулируя производительность труда за счет его интенсификации (оплата рабочей силы) и повышение производительности труда за счет совершенствования организации производства (оплата творческого труда интеллигенции), и ведет капиталист борьбу за максимизацию своих прибылей, состоящих из прибавочной стоимости и сверхприбылей, порождаемых деятельностью интеллигенции.

То есть - буржуазия ничего не делает своими руками, она достигает своих целей, заставляя действовать других. Труд пролетариев создает для буржуазии ее капиталы. Организаторы заботятся о том, чтобы поддерживать долю труда, присваиваемую буржуазией, на максимальном уровне. Творческая интеллигенция плодит изобретения, чтобы буржуазия извлекала свои сверхприбыли. И все это потому, что буржуазия неразделимо удерживает в своих руках одну социальную обязанность - распределение труда и материальных благ.

Нет, она не всесильна в этом вопросе, ее возможности ограничены объективными законами капиталистического общества. Но капиталист прекрасно знает эти законы и не упускает ни одной возможности, которые они ему предоставляют.

В конкурентном торге на рынке рабочей силы он приобретает рабочую силу, но такую рабочую силу - по квалификации, возрасту, другим данным - от которой он сумеет получить в конкретной обстановке наибольшее количество прибавочного труда.

Капиталист нанимает организаторов производства - столько, сколько нужно, чтобы заботой о повышении производительности труда они максимизировали его сверхприбыли. Нанимаемые им юристы, специалисты по коммерческим операциям, служащие других профессий тоже заботятся о его сверхприбылях, но уже вне производственной сферы.

Капиталист финансирует научные исследования и техническое творчество - но это лишь аванс под те сверхприбыли, которые принесет ему монопольное обладание новыми достижениями, новыми знаниями.

Так капиталист осуществляет распределение количественной меры благ - заработной платы.

Выбирая направление развития производства, ориентацию его на выпуск определенных товаров, - это капиталист всегда делает сам, доверяя наемным специалистам анализ конъюнктуры и построение прогнозов, - он участвует в определении качественного состава благ, производимых обществом. И поскольку он ставит во главу угла наличие рынка сбыта, он с необходимостью учитывает наличие общественных потребностей, он стремится эти потребности удовлетворить.

И когда, наконец, капиталист управился с распределением благ, оказывается, что вопросы распределения труда тоже уже решены. Определилось сколько и каких специалистов ему нужно, к каким станкам встанут рабочие, чем займется интеллигенция. Капиталист никак не намерен разделять эти вопросы: блага получает тот, кто приносит прибыль. И о другом побеспокоился капиталист: чтобы каждый, борясь за увеличение количества благ для себя, обеспечивал увеличение прибыли для него, капиталиста, - то есть организовал совпадение интересов.

Конечно, в мире классовых противоречий, когда пролетариат все более организуется для борьбы, капиталист не мог бы решить своих проблем в одностороннем порядке, без поддержки иных сил. Чтобы управлять обществом в своих частнособственнических интересах, буржуазии просто необходимо держать общественное движение в том русле, где только и может она ставить свои дамбы и плотины. Это русло - русло частной собственности, а берега его - вся совокупность социальных отношений капиталистического мира и, в первую очередь, вся мощь его организаций, поддерживающих и формирующих эти отношения. Самой грандиозной из этих организаций является буржуазное государство с его многочисленными средствами контроля над обществом.

Государственная власть в большинстве капиталистических стран формируется на самых демократических началах. Это не мешает ей, однако, оставаться диктатурой буржуазии. Всеобщее избирательное право нимало не страшит буржуазию даже при условии, что большую часть населения составляет промышленный пролетариат. Почему горстку капиталистов совершенно не тревожит исход борьбы за власть?

Потому что в борьбе за власть побеждает сила, а не количество. А формула силы в обществе имеет простой вид: количество плюс организованность. Объединяясь в политические партии, почти целиком закупая интеллектуально развитую часть общества, располагая организующей мощью средств массовой информации, финансируя различные общества и целенаправленные кампании, буржуазия не просто формирует общественное мнение в свою поддержку - она подавляет, заглушает, топит в общем шуме голоса противостоящих ей идеологий. Организующая способность богатства, денег, собственности - вот что помогает буржуазии не только в воспроизводстве капитала, но и в идеологической обработке общества.

По своей природной скаредности буржуазия упускает и впредь будет упускать моменты, когда организованность пролетариата и вообще левых сил достигает опасных для буржуазии размеров, как это было, например, в Чили в 1970 году. Но и тогда для буржуазии не все еще потеряно. Если в обычных «демократических» условиях буржуазия предпочитает управляться с пролетариатом, расходуя на организационные нужды минимальную часть своих прибылей, то угроза вообще расстаться с частной собственностью заставляет буржуазию поступиться большим - и тут она, уже не жалея, не скупясь, выкладывает деньги на создание фашистского режима. Фашизм - обратная сторона буржуазной демократии, это - та же диктатура, только в неприукрашенном виде. В «демократических» условиях буржуазия предпочитает вести борьбу с пролетариатом демократическими средствами - препятствует организованности пролетариата широким идеологическим давлением, внося хаос в целенаправленность самих рабочих течений и финансируя достаточные для противодействия силы буржуазных организаций. При фашизме то же организационное преимущество буржуазии обеспечивается насильственным разрушением рабочих организаций, прямой ликвидацией пролетарских организующих центров, арестами и расстрелами. Это для буржуазии более накладно, это вносит свои осложнения в экономику, но буржуазия знает, что это для нее - временные трудности. Разбитые, разрушенные, потерявшие лучшие свои кадры, лишившиеся налаженных связей, рабочие организации надолго выходят из строя, устраняются с политической арены. И тогда фашизм становится ненужным, его можно списывать потихоньку и, восстановив организационное преимущество над разрозненными пролетарскими силами в рамках самой великолепной буржуазной «демократии», долго еще поругивать подлости фашистского террора, как случайное грязное пятно на стерильной демократической истории капиталистического общества.

Вот так буржуазия улаживает свои организационные проблемы. По сравнению с этим регулирование персональных отношений - просто мелочь. Здесь достаточно одного - чтобы буржуазное государство всем своим законодательством, судопроизводством, оружием утверждало незыблемость частной собственности. Конечно, в каждом конкретном случае каждый конкретный капиталист стремится урвать и то, что законом ему не положено, каждый буржуа твердо усвоил, что справедливость - хорошо, но это - не для сильных. И, конечно, из всего этого вырастает гигантская система коррупции и сговора крупной буржуазии против всего общества. Но это - уже частности капиталистического существования.

Итак, частнособственнические интересы буржуазии служат в капиталистическом обществе важнейшим организующим началом. Процесс реализации этих интересов, совокупность действий, предпринимаемых буржуазией для их удовлетворения, одновременно является и процессом осуществления ряда общественных функций, без которых взаимодействие членов общества не обладало бы полнотой, цельностью, необходимой для существования самого общества.

Исполняет ли буржуазия сама все функции подобного рода? Нет и нет. Везде, где только это оказывается возможным, буржуазия привлекает интеллигенцию. Все ведущие посты в капиталистическом обществе отданы интеллигенции. Государственные чиновники, вплоть до самых высших - интеллигенция. Технические и коммерческие руководители всех рангов - интеллигенция. На интеллигенцию возложена и вся идеологическая работа. Творческий потенциал интеллигенции используется капиталистическим миром на полную мощь.

Такое положение интеллигенции, а также развивающееся обезличивание капитала в акционерных обществах и иных формах капиталистической кооперации позволяет многим буржуазным идеологам говорить об отступлении капитализма с решающих позиций, о переходе власти в руки интеллигенции, сформированной во взаимодействующие по своим законам коммерческо-технические системы и проводящей хозяйственную политику, якобы не зависящую от капиталистов, не управляемую ими. Это - ложь, потому что капиталисты никогда никому не уступали контроля за распределением благ, потому что предоставляя интеллигенции право быть ведущей, буржуазия оставляет за собой право указывать направление, потому что капиталисты готовы оплачивать деятельность любого администратора, политика, инженера, деятельность любой системы до тех пор, пока они исправно исполняют свою главную обязанность перед капиталистом - обеспечивать ему максимальную прибыль.

Каким бы значительным не казалось положение интеллигенции в буржуазном обществе, на самом деле буржуазия позволяет ей все, что угодного, но не выходя за рамки того, что угодно буржуазии.

И все же такое положение интеллигенции играет свою весьма существенную роль в общественном развитии. Индивидуалистическое мировоззрение, прочно прививаемое буржуазным обществом, доступность для интеллигенции всех постов, кажущихся ключевыми в общественном устройстве, в сочетании с практическим опытом интеллигенции в решении мелких и крупных проблем на основе расчета и разумных соглашений порождает специфическое убеждение интеллигенции - веру в возможность стабилизировать общество, укрепив его разумные начала. По сути каждый интеллигент имеет свою законченную модель переустройства общества, заключающуюся в устранении тех помех, которые он ощущает в своих личных отношениях с обществом, и нелогичность существования которых представляется ему очевидной. Оставаясь вне жара классовых столкновений, не утруждая себя анализом классовых сил и классовых интересов, интеллигенция оказывается не в состоянии - да и не проявляет особо сильного стремления - понять, что все воспринимаемое ею как помехи, суть отражение реальных и неизбежных классовых противоречий, что в этих «помехах» дает себя знать железная хватка капиталиста, утверждающего свои интересы.

Такая духовная атмосфера порождает в среде интеллигенции массу теорий «рассудочной» - а на деле целиком идеалистической и потому несостоятельной - организации общества. Все эти теории играют на руку буржуазии, ибо отвлекают мыслящую часть общества от участия в классовой борьбе, замазывают подлинные истоки социальных противоречий. Но еще важнее то, что кажущаяся достижимость утопических общественных построений формирует в интеллигенции определенные кастовые взгляды, заставляет мыслить себя классом, способным принять на себя всю ответственность за судьбы общества. Это массовое заблуждение, произрастающее на благодатной почве гипертрофированного самолюбования, свойственного интеллигенции, скрывает от нее самой вторичную, служебную роль интеллигенции в обществе. Буржуазия охотно поддерживает эти маниакальные предрассудки, ибо интеллигенция заблуждающаяся надежно служит буржуазии, тогда как прозревающая, осознающая обязательность своего служения, способна сделать революционный выбор - служение пролетариату.

То, что в капиталистическом обществе существование самой интеллигенции вызвано потребностями буржуазии и возможно только под ее бдительной, но не бросающейся в глаза опекой, как это ни противоестественно, только способствует укреплению кастовых убеждений. Те самые действия капитала, воспринимаемые интеллигенцией как досадные помехи, обеспечивают определенное равновесие в капиталистическом обществе, его цельность и согласованность - они же не дают интеллигенции проверить несостоятельность ее теорий и поддерживают в интеллигенции веру в то, что мир и порядок существуют исключительно благодаря ее усилиям.

Два следствия из такого состояния прямо задевают интересы пролетариата. Во-первых, кастовые социальные искания интеллигенции замыкают ее в себе самой, отсекают ее от пролетариата, а это наносит серьезный ущерб развитию пролетарской мировоззренческой идеологии, ослабляет организационную работу, без которой пролетариат не сможет ни подготовиться, ни вступить в решающую классовую битву. Во-вторых, после победы пролетариат, как бы он ни нуждался в творческом потенциале интеллигенции, не может ей довериться: стремление реализовать на практике собственные многочисленные теории неизбежно ведет интеллигенцию к единственному непротиворечивому их совмещению - к воскрешению капиталистических отношений.

Чтобы не только завоевать власть, но и не потерять ее вновь, чтобы умело распорядиться ею после победы, пролетариат обязан знать все эти тайны капиталистического общества, все действующие в нем социальные силы. Ему предстоит принять их в наследство, ему предстоит преобразовать их и направить на строительство нового общества.

Получить E-mail @proletarism.zzn.com Логин Пароль