http://www.proletarism.ru - новый сайт ПДП

Да здравствует ПРОЛЕТАРИЗМ!
PROLETARISM
Партия Диктатуры Пролетариата
Стачком Самары. (Stachkom)

RussianEnglishFrenchSpanishGermanFinnish
sbiogis Почти все материалы, которые Вы читаете на нашем сервере за подписью Стачкома и ПДП, написаны Григорием Исаевым.
Некоторые Работы:
Оргдельцы и очковтиратели!
Рабочее самоуправление, что это такое? 14. 05. 2000г.
К ДИСКУССИИ ПО ПРОГРАММЕ ПДП (Феодализм в СССР)
По поводу ответа Г. Исаева тов. Ф. Лобову.
Почему гниют рабочие профсоюзы, комитеты, стачкомы?
Федору Лобову на его письмо от 8. 01. 99г.
Что такое Советская Власть.
Нужны не выборы...
Начало Революции!
Уроки рельсовой войны - 98.
Подписка на 
stachkomru

Листовки:
-К ГРАЖДАНАМ САМАРЫ!
-БРАТЬЯ СОЛДАТЫ!
-ОМОНОВЦЫ!
-ЗАЧЕМ НУЖЕН СТАЧКОМ.
-ЗиМовские забастовочные частушки.
-РАБОЧИМ НУЖНА СВОЯ ПАРТИЯ!
Subscribe to 
proletarism
"ВК сегодня" © 21 (13745), 25 мая 1996 г.

Самый пролетарский из диктаторов

Григорий Исаев    -Доброе утро, народ!

    Ранним утром к проходной ЗИМа стягивались от ближних остановок работяги. Хлестал дождь. У стеклянных дверей заводоуправления стояли насквозь промокшие Исаев и Котельников с мегафоном. "Сегодня у нас праздник, народ, - хрипел голос над площадью, сегодня все выходим на митинг. Начальство завод останавливает... С декабря зарплату не получали... Отспорим, если друг за друга держаться".

    Рядом с лотка продавали мясо. Покупали немногочисленные "белые воротнички" - спокойно, не торгуясь. Значит, у начальства деньги есть? А в цехах люди в голодный обморок падают...

    -Доброе утро, народ! - в очередной раз повторял мокрый Исаев, усмехаясь в усы, ругая подлую погоду. К нему подходили, здоровались за руку. Его здесь хорошо знают: член городского и заводского стачкомов, организатор нескольких зимовских митингов, председатель партии диктатуры пролетариата. По инициативе администрации завода "смутьянов" Исаева и Котельникова дважды увольняли с работы, но оба раза по суду восстанавливали.

    "Давно пора начальство тряхнуть", - говорили некоторые, останавливаясь на минуту. Другие бросали вскользь: "Без толку все это"... А одна сердобольная женщина пожалела: "Тебе, Гриша, опять больше всех надо? Неприятности ищешь?"

    -Кто-то же должен, - ответил Исаев.

    ...Меня, к сожалению или нет, мало интересуют политические взгляды основателя ПДП Григория Зиновьевича.

    Судьба его поразительна.

    -Мне было десять лет, когда умер Сталин. Мы тогда в бараки жили. В коридоре "тарелка" висела - радиорепродуктор. Так вот, я утречком из комнаты выбегаю, мчусь в общественный туалет и как бы краем глаза замечаю: что-то не так. Тишина особая повисла. На кухне люди сидят, молчат. В соседней комнате плачут. "Да че, че?" - спрашиваю, никто пацану не объясняет. Потом слышу: Сталин...

    Помню, у меня, мальчишки, душа тогда вроде опустела.

    В лагерях уже я спрашивал - а там и власовцы, и националисты, и чистые диссиденты - на войне, дескать, вы в бой шли за Родину, за Сталина? "Скорее, - отвечают, - за Сталина, чем за Родину".

    Нет со Сталиным не все так просто. Теперь часто говорят: "Страна под ним жила в оцепенении". Неверно говорят. Война - оселок. Люди, жившие в страхе перед монстром, не умирали бы с этим именем на устах. И не выиграли бы войну. Потери, усилия - другой вопрос. Но на то и история, чтобы у нее учиться.

    Обычный человек, обыватель то есть, всему верит, но ни во что не вникает. Мы верили, что Сталин не просто вождь, а много выше. Спустя годы стали вникать, естественно, и отношение к Сталину менялось. И все равно нельзя его во всем огульно охаивать. Предпочитаем красное белому, потом белое красному, а жизнь - не из двух цветов...

    -Это ты при Хрушеве понял?

    -Это я с возрастом понял. Мы, русские, верили в бога, в царя, в генералиссимуса, а при Хрущеве - особенно в светлую идею: "мы наш, мы новый мир построим". Я тогда, в начале шестидесятых, служил в Группе советских войск в Германии. Западная Саксония, пятнадцать километров до границы. Чуть что - за двадцать минут лоб в лоб сходимся с 7-й американской армией. Только что Берлинская стена была построена. Наши мужики трое суток в танках сидели, моторы включены, снаряды в казеннике. Как на войне. Верой-правдой служили.

    Я, кстати, за эти три армейских года почувствовал немецкий характер - приходилось общаться с населением. Для них главное - порядок и дисциплина. Для русских - беззаветность и... расхлябанность. Да, так. Не следует себя приукрашивать.

    - Строг, но справедлив...

    -Насмотрелся. В конце шестидесятых, когда учился в политехе, три года подряд был командиром районного стройотряда. Под названием "Коммуна", между прочим. ВАЗ начинали с колышков, Новый город в Тольятти. Затем пришел на ЗИМ, мастером литейного цеха. Благополучно перешел в слесари. Почему в слесари? А идиотизм же - инженерам платили мало, а нужно было семью кормить: жена Галина "пошла" тогда на второго сына, на Ваньку. Ну, как все-таки тогда образование не ценили! Глупая система.

    Я строил, пер, держал на горбу феодальную державу и всюду наблюдал головотяпство... В магазинах горы одежды, а купить нечего, такая дрянь. Или, например, у нас в литейном цехе. Самое современное производство в мире. Исключительно энергоемкое. Однажды поступает срочный заказ, работа ювелирная. Мы впрягаемся, выполняем - деталь получается загляденье, на елку под Новый год вешать. Довольны - можем ведь! И вдруг везут на каре наши детали, уже покрашенные и в тигель. На переплавку.

    Представляешь состояние рабочего человека? Не обидно? Оказалось: какой-то там чертежник ан последней стадии базовый размер перепутал... И это не единичный случай, не казус. Норма. Горы бесценного труда - на ветер. Или БАМ возьми... Нет, думаю, тут что-то не так.

    - Ты один думал?

    -Да видели-то все. Печать критиковала, в "Фитиле" показывали. Но при этом на стрелочников валили. А народ, дескать, пусть не волнуется: колбаса, водка на каждом углу, значит, "верной дорогой идем товарищ". Однако по пословице "Каков поп, таков и приход" возникали вопросы: а Совмин, а Верховный Совет, а... ЦеКа?

    И вот тут я встретился с Алексеем Борисовичем Разлацким. Случайно получилось. На семейном празднике.

    Он руководил лабораторией в институте "Гипровостокнефть". Не коммунистом при этом. Странно, да? Вроде должность обязывала. Не вступал и все тут. Но его очень ценили: высочайший интеллект, шутя, подсказывал своему начальству идеи для докторских - ему многие сильно обязаны... Кстати, и ректор МГУ тоже коммунистом не был. Феодальная система интуитивно за таких цеплялась.

    К Разлацкому, как к магниту, люди притягивались. Зачастил и я. Заметил сразу: пустые мужики здесь не держались. Немного шахмат, много разговоров. И о чем бы не заходила речь, ощущалось, насколько он выше окружающих по уровню миропонимания. Раньше как? Темы для посиделок обычные: бабы, дача, машина. С Разлацким обывательский треп превращался в разговор "за жизнь". И непременно с вопросом в конце "Почему?".

    Он обладал острым аналитическим умом, я бы сказал диалектическим. Он нас создал. Величие Разлацкого, не боюсь так выразиться - ощущали все. Хотя понять его до конца смогли, к сожалению, единицы. Особенно когда вот эта вечная фраза "Кто виноват?" заставила его серьезно заняться марксизмом.

   - Кстати, Григорий, а ты, почему в партию не вступил?

    -Когда в рабочие перешел, бегали за мной, чтобы значит... Отказался. Это что же, всем алименты плати? Профсоюзу - один процент, туда - два? Я был по ноздри в этой жизни, в литейном цехе, в самом рабочем низу. Я в нашей группе сыграл роль катализатора, Разлацкий был генератором идей.

    В середине семидесятых Алексей Борисович начал писать статьи. Для себя, для нас. Я читал их тут же, еще чернила не высыхали: "Кому отвечать?", "Второй коммунистический манифест", "Чего не желает знать наша интеллигенция", другие. Распространяли труды очень осторожно, среди рабочих. Причем не печатали, а просили самому переписать - в последствии этот ход чекисты верным признали относительно конспирации. Действительно, что это за тетрадка школьная? Почерк кургузый, всюду кляксы?

    У себя в литейном устраивали пробные экономические забастовки. Поводы простые: положенные спецовки не выдают, ботинки... Стачки по 2-3 часа, рекорд - двое суток. Научили начальство! Весь завод к нам бегал молоко, газировку пить. Это, повторяю, - еще в 70-х.

    В подполье продержались пять лет, спасибо Разлацкому.

   -Вы знали на что шли?

    -Знали. Ведь с государством схватились.

   -На что же рассчитывали?

    -Как ни странно, на то, что ОНИ нас поймут. Утопические надежды. Мы говорили: "Завязали глаза обществу алым полотнищем". Но при том утверждали, что знамя-то - великое! И мы за это же знамя борьбу ведем. И цель одна: построить бесклассовое общество. Нужно только избавиться от ошибочных методов.

    Нет. Не полюбили мы друг друга. Мордой нас об асфальт. "Права может быть только правящая партия!"

   -Когда вы почувствовали, что о вас, скажем, "догадываются"?

    -Нас пасли с 79-го по 81-й. На одного моего товарища со двора настучали, придрались, дескать, пьяный, и замели в РОВД вместе с тетрадкой. Он сумел как-то откреститься, но все, засветился.

    Вскоре я обнаружил слежку. Неожиданно для себя, я же не профессионал-подпольщик, черепушка только и есть.

    Захожу к другу, не застал дома. Выхожу на троллейбусную остановку, прикуриваю. Обернулся - из-за угла выходит парень, глянул на меня и мгновенно смешался как-то. Прямо озноб у него по всей фигуре, но тут же совладал с собой и в сторонку. Во, думаю, нервный какой. 

    Тут троллейбус. Еле втискиваюсь, двери захлопываются. Оглядываюсь - ба, тот же парень рядом. А я уж, было, забыл про него. "Неспроста все же", - думаю. Решил проверить, как бы для хохмы. Через три остановки сошел, смотрю - нет его. Потом только понял, что он сразу в машину сел, которая за троллейбусом следовала.

    Понял, когда через пару дней случайно увидел его в трамвае. Сидит на задней площадке. Я через весь салон - к нему. А гэбэшникам запрещено в контакт входить. Он еле дождался остановки. Выскочил и сразу в ту самую машину - шмыг! 

    Меня Разлацкий просил затем описать, как он выглядит. Я прикидывал так сяк и ... не смог. Морда постная, ничего выдающегося, глазу зацепиться не за что. Ну, правильно, за то и держат. А только по разным признакам уяснили мы, что "влипли". Некоторое время мы еще держались. Я придумал на велосипеде ездить, они за мной на машине по подворотням не поспевали. Посадили "хвост" на мотоцикл. Вот, как, значит, я их замотал. 

    -Арест, получается, не стал внезапностью?

    -Мы исподволь подготовили несколько тайников, спрятали литературу. Обычно используется два тайника - один расколупают, второй для подстраховки. Чекисты тоже это знают. И, между прочим, не лыком шиты!: и у Разлацкого и у меня все подчистую вымели. В КГБ два сундука работ Алексея Борисовича хранятся. Откуда же взялись эти брошюры, которые мы ухитрились напечатать недавно? Те самые, что Разлацкий написал еще в 70-х? Слово в слово те! Вот об этом не скажу. 

    А сам арест произошел обыденно, что ли. 13 декабря 1981 года Ярузельский ввел в Польше военное положение. И таким образом "звякнул" на весь социалистический лагерь. Повсюду пошли аресты. Нас с Разлацким "сосватали" 15-го. 

    Я уже дворником работал, а это служба строгая: в шесть часов утра подъем, бери скребок, лопату - марш на улицу. Потрудился, возвращаюсь домой, чайку попить. 

    Сижу. Звонок. Ей-ей, сразу стукнуло: за мной. Открываю - трое в штатском, серенькие такие. Культурно-вежливо: "Будьте любезны, Григорий Зиновьевич..." В этот день по нашему делу произвели обыск еще примерно в пятнадцати квартирах, у знакомых, родни. Аккуратно работали.

    Следствие полтора года длилось. За это время пришлось в институте Сербского "полежать". Мне - тридцать пять суток, Разлацкому - семьдесят. Других "залечивали", нас не стали. Почему? Дураками в институте делали одиночек. Мы же были - группа, не рядовой случай. Нас слишком многие знали как здоровых. Никто вообще не поверил бы, что, пардон, идиоты способны организоваться.

    А в институте стекла то-о-олстые. Кровати из труб, все круглое - табуреты, столы ... Не очень уютно. 

    Через недельку-другую после смерти Брежнева нас с Алексеем Борисовичем по ст. 70 ("антисоветская агитация и пропаганда") разослали по лагерям. Он попал в Мордовию, семь лет зоны и пять ссылки. Я в Пермьлаг, пять и пять соответственно. 

   - А чем "политлагеря" отличаются от обычных зон?

    -Лишение свободы, знаешь, оно лишение и есть. Кстати, не "политлагеря", а спецлагеря. Конечно, андроповские времена не сравнить с императорскими. Привилегий, как Катюше Масловой, не допускалось. Но - на "вы". Два письма в месяц положено. С родственниками, опять же, свидания. 

    Зона - шелковая удавка, медленно затягивается. Через два месяца передали мне электробритву, понял: жена приезжала, не пустили. Я - возмущаться! В карцер. 

    От матери письмо, волнуется, почему не пишу. Да я пишу, пишу! Выясняется: "Ваше письмо конфисковано. Условности в тексте". Какие там к старушке "условности"?! Какие "сведения, не подлежащие разглашению?"

    У меня, конечно, срывы. У нас офицер один был, Виктор Николаевич Рак. Однажды цитирую при нем: "Рак - это не рыба и не мясо, но вкуснее того и другого". Меня тут же под белы рученьки - обратно в карцер. По-андроповски. Попробуй, докажи, что это великий писатель Аксаков изрек... Не доволен, пуговица не застегнута - в карцер. Кровать плохо заправлена - лишить свидания... Среди нас такие "тяжеловесы" были, Леня Лубман, например: из четырех лет - два с половиной в карцере провел. Но он, наверное, "залеченный". Утверждал, что в определенные дни охранка нашу зону "зомбирует", у Лени тогда сильно голова болит. Он как раз из тех, из диссидентов-одиночек, с ним в институте им. Сербского не церемонились. Впрочем, мы точно знали: если Лубман протестует - жди дождя. Наверное, очень остро давление чувствовал.

    Как на обычной зоне, были и среди нас стукачи. Примерно десятая часть. Их сразу вычислишь: какие вопросы задает, как слушает. Мы в какой-то степени даже "дружили": ляпнешь чего-нибудь, он донесет, ему начальство за это пачку чая выделит. Потом вместе пьем.

   - В чем все-таки состояла страшная вина политзэков?

    -Процентов 60 - 70 из нас "присели" по той же статье, что у меня. Остальные в основном по 94-й: "измена Родине" - это беглецы за границу на захваченном транспорте, мы их называли "угонщиками". Они чаще зону будоражили - Саша Загирняк, хохол, Олег Михайлов... Но большая часть была из "идейных", интеллигентных.

    Статья-то одна, а мотивы разные. Много националистов, бандеровцев, власовцев, "лесных братьев". Мирослав Франкович Маринович, "захидняк" - из западных украинцев, чистый демократ. Зарян Владимирович Попадюк - арестован в 18 лет, отсидел семь, затем ссылка на Колыму, снова арест, "навесили" еще десятку и дальше по тому же кругу. Латыш Бумейстер Юрис Карлович, ему под семьдесят было...

    Каждый из них боролся за свободу собственной Родины и все - против системы, против жизни такой. Я тоже выступал супротив порожденного КПСС нового феодализма. Но лозунг "Слава Октябрю 17-го года! Да здравствует Новый Октябрь!" - мало кто поддерживал. И ладно.

    - И тебя, и Разлацкого освободил Горбачев?

Ага. За это, конечно, спасибо. Однако, я вернулся в такую жизнь, о которой Алексей Борисович еще в 70-х предупреждал. Предвидел. Я был готов к ней.

    Нам и прежде было ясно: близится конец феодально-крепостническим порядкам. Это вроде мы уже проходили. Кто такой Горбачев? Либеральный буржуа, Керенский. Ельцин? Радикальный буржуа. Оба, короче, буржуи по складу, а не ладят оттого, что слишком сочные, яркие фигуры. Лигачев? - Такие никогда ничему не научатся.

    Передел идет. Но в чьих интересах?

    -Григорий, когда в Белый дом стреляли, ты за кого "болел"?

    -Ни за кого - там паны дрались. Грызли друг другу глотки нарождающаяся буржуазия и старый феодализм. Лия Ахеджакова тогда по радио крикнула: решается, мол, судьба России, все сюда бегите! А бабушки в соседних дворах внуков прогуливали, влюбленные целовались. Потому что народу - пофигу. Для рабочего класса и справа и слева - эксплуататоры.

    Вся эта неразбериха будет длиться до новой пролетарской революции. Которая неизбежна. Разлацкий умер, мы продолжаем.

    Исаева недавно приглашали в один институт лекции читать по философии. Студенты внимали тихо. После звонка не срывались.

    В свободное от аудиторий, митингов и семьи время Исаев работает дворником. Или посещает свой бункер - бывшее бомбоубежище в районе Оврага подпольщиков. Там у двери в подъезд жилого дома красуется вывеска "СТАЧКОМ". Если спуститься вниз на десяток ступенек, попадешь в широкую комнату без окон. Стол, стулья, горячий чай. На стенах - портрет Высоцкого, фотографии демонстраций рабочей солидарности.

    И лозунги: "Чтобы вести за собой голодных, надо голодным быть самому!", "Рабочему классу без интеллигенции, как слепому без поводыря.", "Пролетарская партия правящей быть не должна!".

    Люди в бункер идут непрерывно. Разные. В основном трудяги. Разговаривают.

    Намедни приезжал первый секретарь Мордовского обкома ВКПБ, председатель Поволжского бюро ЦК. У него с Григорием Зиновьевичем на пару дней завязалась горячая политическая дискуссия. Кончилось тем, что Исаев заклеймил его: "Контра!"

    Не все поняли, насколько тут что всерьез.

    И насколько байка, будто Григорий - родственник тому Петьке Исаева, что вместе с Василь Иванычем...

    Но когда у председателя партии диктатуры пролетариата спрашивают: "А не считаешь ли ты, что твое дело обречено?", - он отвечает: "Да, обречено. На победу".

    Очень убежденно звучит.

Михаил Круглов.

 
| Наш ICQ #36931513 | stachkom@mail.ru
Слава Октябрю 1917-го года!
Да здравствует НОВЫЙ Октябрь!
Получить E-mail
@proletarism.zzn.com
Логин
Пароль
Вверх странички